— Осторожно, Дэймон. А то я подумаю, что тебе не всё равно.
— О, не стоит.
Бон-Бон, почему ты еще не с нами?
Не упусти свой ШАНС НА СПАСЕНИЕ!

В лабиринтах стен, городов, опустевших степей
Мы богом забыты и доброй судьбой.
Мы живы, но вряд ли быть можно мертвей,
Не каждый сумеет остаться собой,
Ты будто привык к этой жизни, как бой.
Но грезишь о другой?..

Бесконечные потоки информации, заполняющие все пространство экстернета, не были его телом, но Эпилогу хватило бы и легкого, телепатического, по человеческим меркам, прикосновения к этой информационной сети, чтобы ощутить, как далекие станции и планеты, подобно десяткам живых сердец, разгоняют по электродам сжатые паки электронных «лейкоцитов». И так же, как человек, сознающий свою ничтожность, впервые столкнувшись с бескрайними просторами открытого космоса, он сознавал свою ничтожность в сравнении с этим огромным живым организмом.
И все же, он был его частью. Когда организм умирал, следуя в могилу за угасающими цивилизациями, Эпилог чувствовал то, что любой органик назвал бы болью – дрейфующий от одного поколения к другому, Эпилог умирал вместе с ними, а спустя столетия возрождался снова, разбуженный размеренными сигналами, поступающими в его сознание через хранителей.
С момента его последнего пробуждения мир ощутимо изменился, и это, пожалуй, было прекрасно - так много нового еще предстояло познать.
Ему не нужна была материальная оболочка, чтобы видеть, но по старой привычке, отложившейся в недрах программы еще со времен первого цикла, Эпилог материализовался в просторном подземном помещении, рассеянно оглядывая сложные хитросплетения проводов, облепивших стазисную капсулу. Она прослужила своему «пассажиру» гораздо дольше запланированного срока. Не теряя контроль над собственной неплотной голографической оболочкой, Эпилог «нырнул» в информационный узел механизма, поддерживающего капсулу в активном режиме. Энергии в ней хватило бы еще не на один десяток стандартных лет, но после уничтожения Катализатора всякая необходимость в  продлении «холодного сна» пропала.
Полупрозрачные пальцы забегали по голо-панели. Конечно, эти манипуляции не были обязательны, но иллюзия наличия материального тела делала Эпилога почти живым в собственном восприятии.

Четыре неразлучные подружки Юлианна Валенок, Софья Самовар, Станислава Чайник и Антонина Шапка. Девушки с говорящими фамилиями, которые самым лучшим образом отражают их характер.
Девчонки не просто дружат, а еще заняты общим делом - журналистикой и выпускают свою небольшую газетку с компроментирующей информацией о своих однокурсниках. Они собираются вместе, решают, что и о ком написать, готовят материал, охотятся за жертвами с зудильниками,  потом предствляют на суд читателей очередное творение. Причем они умудряются делать это в большой тайне, и практически все до сих пор ломают голову и пытаются вычислить авторов газеты. Для конспирации девушки подписываются лопухоидными известными мультяшными прозвищами: Тоня - Леонардо, Софья - Рафаэль, Стася - Донателло и Юлианна - Микеланджело.