Алонсо чувствовал как его сознание раздваивалось. Он по-прежнему был распят на дыбе, и его мучитель все говорил и говорил, брызжа слюной и сверкая в его сторону безумным взглядом. А где-то на краю сознания слышался зов. Он креп и рос, заполняя сознание, заставляя его метаться между словами Тейна и голосом, приходящим откуда-то извне. С ним говорили, но не так, как это делал бы человек. Голос звучал так, как он обычно слышал волков. Здесь не было слов и конкретных понятий. Здесь были образы, запахи и звуки, сплетающиеся в сложные картины и требующие перевода на привычный человеческий язык. Любое слово убивало то, что хотел сказать ему волк.
А инквизитор все говорил и говорил. В голове Карлеона уже была целая мешанина понятий, чужого бреда и образов.
- А Создатель желает, чтобы мы пришли к нему в раскаянии, - вкрадчивый голос инквизитора был страшен своей внутренней силой и уверенностью в истинности каждого сказанного слова.
Пламя, гонимое ветром по верхушкам деревьев. Яростное, стремительное и смертоносное. Он слышал треск погибающих в пламени веток, рев ветра и стук убегающих прочь перепуганных зверей. Он знал этот образ. Это было его имя – Бегущий Огонь. Оно пахло дымом, обдавало жаром и пугало своим неистовством. Человеческие слова не могли передать всех тонкостей этого сложного образа. Его звал волк, который находился где-то рядом. Его четвероногий брат взывал к нему, прося внимания и желая помочь.
Карлеона рванули за волосы, заставляя отвести голову назад. Боль была неожиданной, и он сдержанно вскрикнул, из глаз непроизвольно брызнули слезы. Тейн продолжал кричать, но его слова в этот момент звучали одновременно с волчьими.
«Вернись, Бегущий Огонь! Ты потерял свой путь и свернул с охотничьей тропы. Вспомни! Ты был уже здесь! Вспомни самку, прикасающуюся к ветру, вспомни ее слова!»
Алонсо смотрел во все глаза на своего мучителя и чувствовал, что настали его последние мгновения. Впервые с того самого момента, когда его лапа переступила порог Цитадели, он усомнился в том, что видит. «Лапа? Я не могу быть зверем. Не умею оборачиваться!» Его мысли сейчас шли вразрез с тем, что утверждал инквизитор. Осознание того, что его мучитель не прав, заставило сотника начать трепыхаться. Он не сразу понял, о чем ему говорит волк, потому что его восприятие мира было совершенно иным. Голос Тейна мешал сосредоточится, он бил по нервам и вынуждал Карлеона слушать его. Попадать под жуткое очарование и вновь погружаться в весь этот кошмар.
«Вспомни брат! Вспомни ту, что повелевает огнем! Вспомни, что она говорила тебе в этой скале! Вспомни!»
Карлеону захотелось замотать головой, чтобы разогнать мысли и попробовать сосредоточиться. Мир плыл перед его глазами, и он не мог понять причины. Здесь происходило что-то не то. В его голове теперь звучало два голоса, и от всего этого хотелось выть.
А Тейн уже кричал в исступлении, обещая показать сотнику Бога - стены Цитадели разошлись, как если бы инквизитор рассек их своими острыми лезвиями на руке. И перед Карлеоном предстала равнина. Огонь в небесах и пепел на земле. Лишь ветер, принесший запах гари и вкус чужой крови на губах. И бывший сотник Ордена Чад Света завыл. Не было в его голосе отчаяния. Не было в нем и злости. Он вспомнил.
Он вспомнил свой странный сон, где столкнулся в Цитадели Ордена с троллоками и Приспешником, убитым его собственной рукой. Он вспомнил ту, кого его невидимый помощник назвал «самкой, прикасающейся к ветру». Алонсо вспомнил слова той Айз Седай о месте, в котором они оказались в ту ночь по его вине.
Он попал в ловушку, которую создал сам. И не был уверен, что сможет выбраться из нее самостоятельно. Стоило Тейну взглянуть в глаза Карлеону, как страх отнимал разум и шанси выбраться отсюда таяли на глазах.
Алонсо выл, потому что не было у него сил справиться с собственным страхом и виной. Он звал своего серого четвероногого брата, пришедшего к нему откуда-то издалека. Сотник выл, забывая себя. Волк ли он? Человек?
Волк явился из пролома. Подняв облака пепла, он вынырнул из пустоты и замер в образовавшемся проломе, настороженно принюхиваясь и оглядываясь. Его темно-бурая шерсть была присыпана пеплом, мышцы играли под густым мехом, а глаза светились яростью и почти человеческим пониманием. Зверь прыгнул в тот самый момент, когда Карлеон умолк и бессильно обвис на веревках. Гибель Тейна была быстрой и легкой. Волк подмял под себя его сухонькую сгорбленную фигурку, набросившись со спины. Звериные клыки с легкостью рвали плоть и крошили кости. Вся морда зверя была в чем-то черном, не похожим на настоящую кровь. К запаху гари и крови прибавился резкий запах гнили, как если бы волк трепал давно уже протухшую тушу оленя.
Страх, из-за которого Карлеон все еще находился в этом месте уходил с каждой каплей черной крови инквизитора. Веревки, удерживающие его на дыбе ослабли, и он рухнул на пол без сил. Запахи таяли, растворяясь в воздухе. Мир плыл перед глазами.
«Вернись на тропу! Вернись на тропу. Ты заблудился, Бегущий Огонь», - выл бурый волк, присыпанный крупными хлопьями пепла, стоя над бесформенной смердящей куче тряпья, которое когда-то было Тейном.
Карлеон с трудом вспоминал что говорила ему в первый раз Айз Седай. Он очень старался сделать все так же, как и тогда. Он должен был проснуться, или вернуться на охотничью тропу, как это представлял себе волк. Нужно было поверить, что все это сон. Только сон. Глаза закрывались сами собой.
Лишь с большим усилием ему удалось открыть глаза и понять, что он лежит на дощатом полу. Все тело болело, и Карлеон не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. Сотник хрипло рассмеялся и закашлялся, глядя в низкие балки деревянного потолка его спальни. Во рту все еще стоял вкус крови. Он чувствовал дым в воздухе, но к нему примешивались запах готовящейся в соседнем доме похлебки. Хотелось подняться и напиться. Но ни первого, ни второго Алонсо сделать не мог. Он даже не мог позвать на помощь. В первый раз ему удалось отделаться лишь ушибами и порезами. На этот раз его чуть было не убили. Он сам себя чуть было не убил.
- Я, - просипел сотник и вновь закашлялся, - я не вернусь.
Здесь и сейчас Карлеон понял одну простую, но выстраданную во сне вещь. Он не хотел возвращения в Орден. Тайрен больше не верил ему. Его тянуло туда не учение о Пути Света. Карлеона тянула туда вина, которая выжигала сотника изнутри. Он покинул свой отряд. И это было единственным предательством, которое было совершенно сотником Карлеоном Алонсо на той поляне в Муранди. Он покинул своих людей и оставил их в опасности. Но что бы изменилось, если бы сотник позволил пытать и убить себя? Изменило бы это что-то в судьбе его людей и Корвинуса? Вряд ли. Как там говорила та тар-валонская ведьма? Колесо плетет Узор… Да, Колесо плетет… А людям потом распутывать.
Отредактировано Карлеон Алонсо (2014-07-12 00:13:02)
В игру срочно требуются представители кайриэнской знати, в особенности 
