Вопреки ожиданиям, вечер у Мироветов вышел совсем не весёлым. Привыкшая быть в центре внимания, леди Сайган в этот раз не получала удовольствия ни от комплиментов, щедро расточаемых угодливыми кавалерами, ни от танцев. А всё Алвин!
Биливере и себе не призналась бы, что виной испорченному вечеру была банальнейшая ревность. Согласиться с этим значило бы также признать, что для неё был повод. А это стало бы слишком сильным ударом по самолюбию и чувству собственности, так некстати просыпавшемуся в их беспокойном семействе. Куда проще и приятнее было верить, что виной плохому настроению лишь искреннее беспокойство за судьбу брата.
Совершенно очевидно, что Мироветы были бы счастливы породниться с Сайганами и делали для этого всё возможное. А Алвин, по мнению его сестры, не только не видел дешёвых ужимок этой леди Лайлин, но и охотно им потакал, совершенно не желая слышать доводы разума, точнее, доводы леди Биливере. Впрочем, его сестра не могла бы причислять себя к Дому Сайган, если бы сдавалась после первой неудачи. Да и Алвин (в этом она опять же не сомневалась), проспавшись и отойдя от какого-то наваждения, наверняка уже понял, как нелепо вёл себя вчера, расточая той простушке любезность за любезностью.
Впрочем, в покои брата Биливере отправилась практически сразу после пробуждения не только за тем, чтобы убедиться в верности своей догадки. Подспудно считая себя незаслуженно обделённой, она жаждала получить то внимание, которое вчера была вынуждена делить с другой. Там, куда пока, слава Создателю, ни одна высокородная леди, кроме неё, вхожа не была.
- Как спалось? - нарочито небрежно поинтересовалась Биливере с порога, будто и не она вчера еле сдерживалась, чтобы не наговорить брату грубостей.

Алвин был подозрительно радушен и беззаботен. Совсем как и Биливере. И это настораживало. Скрывал что-то? Но что и, главное, зачем? Разве не доказывала она тысячу раз свою преданность?
- Я тоже надеюсь, что моё дурное настроение прошло, - неспешно протянула Биливере, чуть отстраняясь, чтобы внимательнее рассмотреть выражение алвинова лица, но не делая попыток разомкнуть объятий. Под только что прозвучавшей фразой подразумевалось то, что настроение леди Сайган зависит сейчас всецело от поведения её старшего брата. Если тот готов признать, что вчера вёл себя, как распоследний шерстеголовый троллок, то и голова у неё не болит, и настроение отличное. Если же нет...
Так и не найдя на лице лорда Сайгана никаких подтверждений или опровержений своих подозрений, Биливере, тихонько вздохнув, отвела взгляд в сторону и тут-то и заметила валявшиеся под письменным столом скомканные бумажки. Вряд ли они могли лежать там аж со вчерашнего вечера, слуги в этом доме были вышколены на славу. Но что это? Черновики какого-то письма? Странно, насколько знала Биливере, раньше её брат не испытывал никаких затруднений при написании распоряжений управляющим.
- Кому ты пишешь? - по возможности беззаботно, хоть и чуть резче, чем следовало, спросила она, бегло оглядев всю комнату и на этот раз заметив и, видимо, окончательный вариант послания, покоившийся на столе.

- Мне не пять лет, Алвин, - проворчала Биливере, подразумевая под только что сказанным как то, что никто уже не уложит её в постель без спроса, так и то, что ему не удастся заговорить сестре зубы.
Действия Алвина лишь сильнее разожгли и любопытство, и подозрения. И, судя по нарочитой невинности во взоре и голосе, делал он это нарочно. Будь письмо и правда адресовано кому-то незначительному, вряд ли лорд Сайган стал бы скрывать имя адресата или характер послания.
- С каких пор ты стал со мной таким скрытным? - ответила она вопросом на вопрос, даже не думая подходить и обнимать брата. В конце концов, он всё ещё не признал, что вчера расточал любезности той, кто этого совершенно не стоил. - Разве не могу я поинтересоваться, кому ты пишешь, особенно, если извёл на черновики столько бумаги? - добавила она тоном уже чуть более примирительным, потому как, при всём раздражении и обиде, не хотела доводить дело до явной ссоры.
Усевшись за алвинов стол, закинув ногу на ногу (поза, которую могла позволить себе исключительно в обществе старшего брата) и запахнув разлетевшиеся полы халата, Биливере будто бы невзначай окинула взглядом столешницу на предмет ещё одного случайно оброненного черновика. Но нет, кажется, Алвин отправил в камин все свидетельства своей писанины. Чрезвычайно раздосадованная этим обстоятельством, Биливере принялась рассеянно вертеть в руках серебряную чернильницу, выполненную в виде маленькой совы с глазами, инкрустированными крошечными агатами, и будто между делом бросила:
- И почему ты второй день только и делаешь, что споришь со мной?

- Ай, Алвин, больно! - поморщилась Биливере, поводя плечом, чтобы сбросить его руку. Охватившее её раздражение никуда не делось. Наоборот, после догадок брата, некоторые из которых были опасно близки к истине, отпираться захотелось ещё больше. В том, что сестра его и завидовала, и ревновала, не получалось признаться даже самой себе, не то что Алвину. Который, кажется, только и делал, что выискивал новые поводы, чтобы подразнить её.
- Что тебе рассказать? - проворчала леди Сайган после того, как братец запечатлел на её щеке поцелуй. - Напомнить, что вчера вёл себя, как последний дурак, увиваясь вокруг юбки этой?.. - Биливере вовремя осеклась, сообразив, что сейчас с губ могли сорваться слова, которые ещё больше выдали бы её. Хотя, куда уж больше! Сама она сейчас была уверена, что всё яснее ясного.
Казалось бы, ну что тут такого! Леди Сайган и раньше видела, как Алвин ухаживает за понравившимися ему дамами. Более того, на празднике Свободы видела, чем он с ними занимается. Однако же ни разу до сегодняшнего дня ей не хотелось чуть ли не в волосы вцепиться за то, что кто-то завладел вниманием её брата. И впервые она боялась, что Алвин не разделит её точки зрения.
Раздосадованная ещё и тем, что разговор, похоже, принимал совершенно не тот оборот, на который она рассчитывала, Биливере, в очередной раз крутанув чернильницу, выронила ту из пальцев. Вокруг упавшей с гулким звуком совы мгновенно стало расползаться чёрное пятно.
- Кровь и пепел! - сквозь зубы выругалась леди Сайган, с трудом сдерживая неожиданно набежавшие на глаза слёзы.

От слов Алвина Биливере вспыхнула,  словно маков цвет. Нет, разве можно сравнивать то, что происходит между нею и Торамом, с поведением брата на вчерашнем балу! Бастард лорда Тородреда обходителен и вежлив, несмотря на недостойное происхождение, тогда как эта напыщенная курица... Леди Сайган резко дёрнула головой, вырываясь из очередной алвиновой хватки.
- А со мной, значит, сложно, - процедила она, когда слуги, затопив камин, удалились из комнаты для игр, вновь оставив господ наедине. - И когда ты успел рассмотреть достоинства её души?
Даже намёк на то, что кто-то может потеснить её в сердце брата, приводил в странную смесь бешенства и отчаяния. Несмотря на очевидное увлечение бастардом, крепость её чувств пока не шла ни в какое сравнение с той привязанностью, что была между нею и братом. А потому и сравнение казалось абсолютно неуместным.
- Я, помнится, никому хвалебных од не распевала, - проговорила Биливере, не отрывая от Алвина внимательного взгляда, в котором легко читалась обида. Самых важных слов о том, что никакие достоинства ни одной благородной леди не заставят поставить её, родную сестру, на второе место, так и не прозвучало. Вместо этого были слова о глупости.
- И что же я, по-твоему, себе вообразила?
Замечание о грязных пальцах заставило Биливере опустить глаза вниз, на и правда изгвазданные в чернилах пальцы. Ещё один повод для вконец испорченного настроения! Теперь точно из дома без перчаток какое-то время не выйти.

- Дожили! Теперь ты мне из-за неё угрожаешь! - вспылила Биливере, раньше никогда не слышавшая из уст Алвина подобных речей. Виновата в этом, по мнению разобиженной сестрицы, могла быть только леди Лайлин. Кто, как не эта мелкая поганка, завладела мыслями брата настолько, что тот готов был забыть о своей хромоте и пуститься в пляс?
- Я бы с куда большей радостью танцевала с тобой, да только ты сам предпочитаешь тратить время и ласковые слова на кое-кого другого, - с не меньшей едкостью ответила она, делая слабую попытку встать с кресла, в котором Алвин её буквально запер.
Ещё больнее оказались слова о том, что брат, как выяснилось, только и делал, что покрывал проделки сестры. Тогда как, на самом деле, по её мнению, всё было с точностью до наоборот. Страшно вспомнить, сколько раз она разыгрывала комедию перед родителями, чтобы избавить Алвина от очередной порции нотаций, частенько вполне заслуженных. А уж как она старалась угодить во всём, невзирая на все запреты и предписания Мудрых, когда этот поросёнок провалялся несколько дней с дыркой в боку!
- И ты обманул меня, - совсем по-детски хлюпнув носом, проговорила Биливере, спрятав взгляд. - Обещал сказать, кому письмо, если я расскажу, что меня тревожит...

"Уж лучше бы соврал!", - пронеслось в голове Биливере, когда Алвин подтвердил её догадку относительно адресата послания. Не привыкшая и не умевшая делить тех, кто дорог, с кем бы то ни было, она и сама себе не смогла бы ответить на вопрос, почему внезапный интерес брата к этой девице так задевал. И почему не задевали все остальные его зазнобы. Возможно, потому, что раньше лорд Сайган не изводил столько бумаги на одно единственное письмо?
- Ты угрожаешь мне из-за неё, а потом удивляешься, почему я ревную? Готов сделать мне больно из-за неё? - воскликнула вконец разобиженная Биливере, да так и осеклась, сообразив, что именно сказала. Признаваться в том, что и правда ревнует, причём, ревнует до того, что готова паниковать и истерить, она не собиралась даже самой себе. И тем невероятнее и абсурднее казались только что сорвавшиеся с губ слова. Однако, назад их было не забрать.
- Я не сказала, что не хочу с тобой на прогулку, а ты уже и рад избавиться от моего общества, - внезапно смутившись и снова покраснев до корней волос, пробормотала она, забираясь с ногами в кресло и поплотнее запахивая полы халата, словно отгораживаясь от алвинова недовольства. Совсем как в детстве, когда казалось, что, завернувшись в одеяла, не страшны никакие монстры из нянькиных сказок.
Недополучив, как ей казалось, внимания от брата вчера, она намеревалась "взять реванш" сегодня, а выходило так, что эта противная леди Лайлин умудрялась занимать все мысли Алвина даже тогда, когда её не было рядом.

Отредактировано Биливере Сайган (2013-10-11 15:30:16)

Реакция брата поразила Биливере до глубины души. Никогда раньше не видевшая Алвина в таком гневе и не понимая, чем именно его так разозлила, она поначалу вжалась в кресло ещё сильнее, будто испугалась, что капли вина запачкают её одежду в дополнение к чернильным пятнам на пальцах. А потом, встретившись с его взглядом и испугавшись ещё больше, вскочила, как ошпаренная, и, подлетев к окну, крепко вцепилась в алвинов локоть.
- Ты о чём? - тихо, но требовательно спросила она, и не думая скрывать ни испуга, ни беспокойства. - Как и чем я тебя обидела, и кто эти "они"? О чём я никогда не думала?
Эта внезапная вспышка гнева, столь неожиданная и необъяснимая, заставила заподозрить, что Алвин, который, как ей раньше казалось, не скрывал от сестры ничего и никогда, умудрился оставить в тайне что-то очень для себя важное. Одна мысль об этом была невыносимой, заставляя Биливере сомневаться уже не только в собственной нужности брату, но и в том, а была ли она сама достаточно внимательна и заботлива, раз умудрилась, не замечая, так задеть. О письме для леди Лайлин леди Сайган мгновенно позабыла, по крайней мере, до поры до времени. Столь бурное проявление агрессии в мгновение ока затмило все прочие проблемы и переживания.

Отредактировано Биливере Сайган (2013-10-11 16:38:09)

В Алвина словно Тёмный вселился. По мнению сестры, он сейчас нёс какой-то бред, понять причину которого было чрезвычайно сложно. Речи про предательство, обещания возненавидеть, новые угрозы и внезапное упоминание родителей настолько не вязались с изначальной темой их разговора, что поначалу Биливере так и застыла с протянутой рукой, будто просила у Алвина подаяния.
- Милый, что с тобой? - растерянно и снова чуть не плача, только на этот раз не от обиды, а от испуга пролепетала она, не решившись последовать за братом, продолжавшим говорить вещи совершенно невероятные.
О каких двух танцах шла речь, о тех ли, что были вчера с леди Лайлин, или же о тех, давнишних, подаренных Тораму Дэгану, Биливере взять в толк не могла. Однако же в одном, невзирая на всю свою ревность, была уверена: внезапный и столь сильный гнев никак не мог быть вызван лишь привязанностью Алвина к этой девчонке, слишком мало прошло времени.
- Что я повторила за родителями? - снова подала голос Биливере, надеясь, что, чуть успокоившись, Алвин всё же даст хоть какие-то объяснения всему происходящему. Лихорадочно перебирая в памяти всё, что они уже успели наговорить друг другу, она никак не могла взять в толк, отчего банальная жажда занимать главное место в жизни любимого брата привела его в такое лютое бешенство. - Как ты мог подумать, что я смогу тебя предать?
В последних словах проскользнули едва уловимые нотки обиды. Сама она доверяла Алвину безоговорочно, и теперь была неприятно удивлена, осознав, что он сам, кажется, был с ней откровенен не до конца.